***
И они говорят тебе: любовь сейчас не нужна,
Посмотри же сюда, видишь – вокруг война,
Тут бы впору бронежилет да каску, возьми вот, на.
Под любовью защиты нет, не сестра она, не жена.
Если что, мы спасать тебя не намерены.
август-сентябрьТы что думаешь, будто чувства множатся по щелчку?
Будто твой запас не имеет дна? Такого сейчас не ткут,
Не пекут и в дар не приносят под божий куст.
Так держи любовь под замком плотно сжатых уст.
Это все, что в жизни тебе доверено.
Тут ведь каждому, при рождении, выдают запас:
Полкило надежды, пригоршню веры, любви наперсток.
А ты думаешь, будто это легко и просто:
Поделиться с тем, кто помог тебе не замерзнуть?
Объяснять не буду, в этой игре я – пас.
Посмотри, эти люди, они тебя берегут
От бессмысленных трат, каким потом не найдешь ответа.
На твою любовь налагают клеймо и вето,
Смотрят вдаль, когда ты уходишь из кромки света
И встаешь на колени на солнечном берегу.
А ты смотришь в воду и сам же себе не рад,
И коришь себя, и ругаешь придуманные законы,
А вокруг тебя тает полдень: прозрачно и невесомо.
Ты встаешь и встречному, что тебя ожидает с улыбкой сонной,
Отдаешь любовь, не зная, сколько ее осталось: «Возьми же, брат…»
***
Так чему же нас учат сказки, мой друг?
Разожги очаг, не дождавшись январских вьюг,
Жди того, кто сбился с пути, да поддерживай, знай, огонь.
А заветный стук, жди-не жди: он всегда раздается вдруг.
Пусть заходит с ветра, ты взгляни на него – не тронь.
Притворись, что огонь держался лишь волшебством,
Без твоих усилий, горячих, безумных слов.
Не причем ты здесь, уверяй его, не причем.
Пусть он будет согрет покрывалом заветных снов…
Отогревшись, найдет тебя, оглянувшись через плечо.
Вот когда разойдется изморозь, и душа его отойдет,
То касание станет целебным, как на свежую рану йод:
Тише, тише, зато, (ты чувствуешь?) снова жизнь.
Если щиплет, то обязательно заживет.
А зима будет доброй. Хочешь, сказку прочту? Ложись…
Про того, кто думал, что будет всегда один,
Про того, кто привык, что осень – лишь листопад и дым,
Смена лета, полная горьких дум…
Он сквозь сон ей шепчет: «Не уходи».
– Не уйду.
***
А ты помнишь, родная, как мы всем пели заведенной пластинкой, спотыкающейся на каждом круге, мол, еще подожди чуть-чуть, и в каком-никаком апреле, вы поймете, как вам найти друг друга. Мол, сойдутся звезды, клюнет солнышко прямо в темя, и поймешь, что есть единственный на планете… Ох дурное ж, дурное-глупое наше племя – не подгадывает любовь ни к весне, ни к лету. И не солнечный удар тебе, и не бес под ребра, просто станет вдруг теплей от его улыбки, просто бог кивает вослед и вздыхает: «Добре…», просто тропка станет явственной, а не зыбкой. Поведет вперед, засверкает желтыми кирпичами, только помни: отвечать тебе за того, кто рядом. И о чем же плакалось пройденными ночами? Позабудь, да будь главой своего отряда. Будет вам и ум, и сердце, и даже храбрость, все как есть, каких не выписать по рецептам. Не оглядывайся назад: все, что там осталось, только в памяти порой воскресает цепкой. Посмотри же вперед: дорога манит, таит соблазны, слушай только сердце, привыкни к мерному перестуку. А любовь, как и все на свете, бывает разной. Вот ты светишься от его присутствия. И протягиваешь руку.
***
Первое открытие танца, не танца даже, а таинства: это – мое пространство, это – твое пространство… Так мы постигаем равенство. Так тебя наполняет свет – чудо рождественского Сочельника, так две прямые сходятся в единственной точке пересечения.
***
вот и вроде бы всем человек хорош:
светлоглаз, улыбчив, умён, и рус…
только ляжет под сердце слепая грусть:
минус-минус, без притяжения, плюс на плюс.
«не твое, – говорю. – не придумывай и не трожь».
и, казалось, можно бы потерпеть,
а не то к сорока заводить котов,
и питаться теми, кто ищет слов
про любовь. «да какая уж тут любовь…»
только он не станет твоим и впредь.
эти просьбы – какой-то небесный спам.
их вверху читают, сортируют согласно меткам.
вот: «в четверг до дождичка», «отложить до начала лета»
и, кому повезет, что его хранитель еще и меток?
а какой совет отдается на откуп нам?
да, набрать воды: беспомощны и немы.
да, смотреть вовнутрь, покуда не надоест.
вроде все должно быть и все здесь есть:
целый мир из фокусов и чудес…
«обними меня, господи. пожалуйста, обними».
***
Все твои представления растают в воздухе, развеются словно дым. Конечно, конечно же, ты представляла его другим. И снился он не таким, и виделся не таким, а он приходит, такое сближение с ним, что вся его непохожесть на выдуманный портрет стирается как слова: в горле не бьется ни «да», ни «нет». Все фильмы, все песни готовили не к тому и что же? Его присутствие ты ощущаешь кожей, как мимолетную ласку, бодрящие солнечные лучи… Ну что ты смолкла, скажи же, скажи, пожалуйста, не молчи. А думалось, эти чувства растут из сказочной глубины… Так нет, любовь – это очень просто: испечь блины воскресным и тихим утром, сидеть вдвоём, а добрый день пусть заглядывает в дверной проём. Ты думаешь, как же так, без встрясок и передряг, когда не знаешь, он друг тебе или враг?...
Вот так, моя девочка, только так.
***
Дружеским счастьем можно согреться, без риска обжечься или сгореть. Я прихожу, и здесь мое сердце бьется спокойнее. В небе медь. В парке осень, на тропках листья. Ты мне наливаешь горячий чай. Мягкая поступь, повадки лисьи. Ты все понимаешь, мне можно молчать. Я рада, что вы так совпали вместе, что даже больно на вас смотреть: детская сказка о тили-тесте сбылась наконец-то, моя на треть рассказана весело и цветасто. И даже будет, что вспоминать, по пятницам в баре галдеть и хвастать. В моей коллекции – имена. Внутри у меня как в фотоальбоме разбросаны даты и города, плохое – к черту, забуду, кроме того, что выжжено навсегда. А этому, что уж теперь, не смыться, привыкнешь, свыкнешься, будет шов… Останется перевернуть страницу, чтоб снова набело, хорошо. А половинки в Его природе, вот яблоко: красный и белый бок. Шептал же кто-то, мол, не подходят, а вышло здорово, видит Бог. Вот так и гадай, да не нагадаешь, что Он припас нам на этот раз… Лишь ветер легонько коснется клавиш, рождая негромкий осенний джаз.
***
Закрой глаза и посмотри в темноту, моя дорогая:
Темнота не страшна для тех, кто ее узнает.
Вдруг откроется, будто стоишь в двух шагах от рая,
А не знаешь, как перейти черту.
Все гаданья и страшные сказки выполнили повинность:
Никогда-никогда такое тебе не снилось.
Темнота ведь тоже, знаешь, порой невинна.
И молчанье – ложь, и серебро как ртуть.
Обретай же силы, черпай их в темной Лете:
Вдруг пригодится, всех защитишь за кого в ответе.
Волосы распускаются, непокорны ленте,
За спину падают и ложатся подобно льну.
Видишь ли отражение? – Как же, вижу…
Мы опускаемся медленно, ниже-ниже.
Так обещал он: я тебя не обижу.
И оказался прав: к мертвым слова не льнут.
Сколько же можно таять и обжигаться?
Жизнь – разновидность лихого, шального танца.
Всякому проба: от варвара до спартанца.
В жарком огне закалится и этот нож.
Знай, что темна вода только лишь в облацех:
Слово же часто кажется ощутимой лаской.
А темнота всего лишь сплошная краска:
В разных оттенках все, что твое, найдешь.
Разное (меня крыло и что-то продолжает, отвыкла)
***
И они говорят тебе: любовь сейчас не нужна,
Посмотри же сюда, видишь – вокруг война,
Тут бы впору бронежилет да каску, возьми вот, на.
Под любовью защиты нет, не сестра она, не жена.
Если что, мы спасать тебя не намерены.
август-сентябрь
И они говорят тебе: любовь сейчас не нужна,
Посмотри же сюда, видишь – вокруг война,
Тут бы впору бронежилет да каску, возьми вот, на.
Под любовью защиты нет, не сестра она, не жена.
Если что, мы спасать тебя не намерены.
август-сентябрь